В языковой сфере самым необычным регионом Белоруссии является юг Брестской области. Если проехаться по местным деревням, можно услышать от жителей не белорусско-русскую трасянку, привычную для других регионов республики, а совершенно иной диалект, напоминающий украинский язык или суржик.

Города на юге Брестской области мало чем отличаются от городов других областей Белоруссии — они тотально русскоязычны. Сказывается то, что местная городская культура формировалась на основе «великого и могучего»: в БССР очень долгое время в СМИ, образовании и искусстве доминировал русский язык.

Однако в сельской местности у жителей республики по сей день сохраняются аутентичные говоры и диалекты. Почти на всей территории страны, кроме юга Брестской области, они очень схожи за счет особенностей белорусского произношения и лексики (дзеканье, цеканье, всегда твердые звуки [ч] и [р]). За счет этого говоры близки к литературным нормам белорусского языка, диалектами которого по праву являются.

Особенностью же сельских говоров юга Брестской области (или, как еще называют этот регион, — Западного Полесья) является его фонетическая и лексическая близость с украинским, а не с белорусским литературным языком.

Например, местные жители предложение «он будет ходить или ездить в лес» произнесут так: «Вин будэ ходыты чы йиздыты в лис».

Многие, кто впервые сталкивается с этими необычными для Белоруссии говорами, связывают их с географической близостью Брестчины и Западной Украины. Мол, это языковое влияние соседей на регион. Но если почитать вышеуказанные примеры или хорошо вслушаться в местную речь, можно понять, что этот диалект сложно назвать «влиянием». Это почти чистый украинский язык.

Линии разграничения белорусской и украинской «мов»

Языковые особенности региона впервые стали изучать этнографы и лингвисты в Российской империи. Это произошло в 19-м веке. По итогам анализа говоров и наречий населения ученые, как правило, составляли карты их распространения. Территория нынешних Белоруссии, Украины и средней полосы России условно делилась на четыре группы диалектов: южновеликорусские, северновеликорусские, малорусские (тогда так называли украинские) и белорусские.

Среди наиболее известных и знаковых исследований можно выделить работы языковеда и этнографа Константина Петровича Михальчука 1871 года и филолога-слависта Евфимия Федоровича Карского 1903 года, а также анализ Московской диалектологической комиссии 1915 года, которая работала над составлением наиболее точного атласа диалектов русского языка.

По итогам указанных исследований были составлены карты, на которых отмечена в том числе граница между белорусскими и малорусскими (украинскими) говорами. И во всех случаях довольно обширную территорию нынешней Брестской области, включающую такие города, как Брест, Пинск, Кобрин, Дрогичин, Каменец, а также территорию Беловежской Пущи, ученые отнесли к зоне господства малорусского наречия.

Карта белорусского наречия. Ефим Карский, 1903 год

Помимо них, примерно такую разграничительную линию между белорусскими и малорусскими говорами подтверждали в своих исследованиях еще десятки этнографов и лингвистов. Причем как российских, так и зарубежных.

Справедливости ради отметим, что ряд исследователей тогда относили край к этнически и лингвистически белорусской территории, но их в целом было меньшее количество. Хотя с точки зрения местных говоров слабо понятно, где там можно услышать «дзекающие» белорусские наречия.

Примерно в одно время с данными исследованиями, в 1897 году, в Российской империи проходила первая и единственная всеобщая перепись населения, в рамках которой у подданных спрашивали и определяли, помимо прочего, и их родной язык.

По итогам данного мероприятия родным языком большинства населения нынешнего юга Брестской области (Западного Полесья) был записан малорусский (украинский). Эта территория тогда представляла из себя два уезда — Бресткий и Кобринский. И если в первом малорусский язык зафиксирован в качестве родного у 64,4% жителей, то во втором и вовсе у 79,6%.

Подключение этнического и политического факторов

Череда войн и революций в 1910-х годах породила совершенно новую политическую и историческую реальность. Во время Первой мировой территория Брестчины была оккупирована германскими войсками, а позже, в результате Брестского мирного договора от 9 февраля 1918 года, вошла в состав Украинской Народной Республики (УНР).

Это было предусмотрено вторым пунктом в указанном документе. Согласно его положению, северо-западная граница УНР определялась линией разграничения польского и украинского населения, а также сферой влияния Пруссии, так называемой «линией Гофмана».

Важную роль при определении местного населения как украинского как раз сыграл лингвистический фактор.

В 1921 году край попал в состав Польши. Варшава проводила в Западном Полесье, как и на остальных территориях Белоруссии и Украины, жесткую политику полонизации и национально-культурного угнетения. Тем не менее местное население не было склонно принимать польскую идентичность, и во время переписи населения в 1930-е годы жители региона были в большинстве записаны как «тутэйшие».

Но в итоге судьба этого украиноязычного края была определена уже в 1939 году, после того как Красная армия освободила Западную Белоруссию и Западную Украину от Польши. Коммунистическая партия Белоруссии резко выступила за то, чтобы край вошел в состав БССР. Минск опирался на немногочисленные этнографические исследования, определяющие местное населения как белорусов. В это время украинские коммунисты стали бороться за включение Брестчины в УССР.

Кульминация спора произошла 22 ноября 1939 года. Тогда Сталин вызвал к себе главу Белорусской ССР Пантелеймона Пономаренко и его украинского коллегу Никиту Хрущёва. Ещё в приёмной между первыми лицами УССР и БССР разгоралась бурная полемика за будущее края. Что именно произошло в кабинете Сталина — так и останется загадкой, но по итогам совещания Брестчину было решено включить в состав Белоруссии.

Позже Пономаренко отмечал, что Сталин упрекнул возглавлявшего Советскую Украину Хрущёва тем, что в его республике «и так разгул национализма», а также активностью украинской эмиграции. Хрущёв же позже указывал, что Пономаренко был «любимчиком Сталина».

Во время Второй мировой войны на территории Западного Полесья активничали бандеровцы. Они считали его этнически украинским регионом. Тем более, что нацисты после оккупации включили его в состав рейхскомиссариата Украина, а не в Остланд, в отличие от других белорусских земель.

После Победы в 1945 году граница между Белоруссией и Украиной была определена в соответствии с довоенным решением Сталина. Она же существует там и по сей день.

Наше время

За почти полвека советские власти успели не только записать коренных жителей юга Брестской области белорусами, но и сформировать в их среде соответствующее самосознание. Такая национальная политика обошлась для коммунистов без особых проблем — у местного населения после войны была довольно слабая идентичность, поэтому они в целом легко восприняли свою новую судьбу.

И на сегодняшний день население Брестчины фактически ничем не отличается от населения других регионов Белоруссии. Единственное, что выделяет регион в наше время, — это сохранившийся в сельской местности уникальный западнополесский говор, который скорее украинский, нежели белорусский.

Тем не менее в регионе сейчас существуют организации и инициативы, которые ставят перед собой цель сохранить у населения историческую память, так или иначе связанную с украинскостью, возродить местный диалект. В Бресте работает украиноязычный городской портал, есть кружки местных украиноязычных поэтов и писателей, выходит литературный сборник, состоящий из произведений, написанных на местных диалектах.

Но всё это остается не массовым и не популярным. У Украины нет определённой стратегии «мягкой силы» в Белоруссии, поэтому её культурное влияние в Белоруссии, как и местных украинских организаций, существенно уступает в степени влияния на общество как государственным институтам, так и инструментам «мягкой силы» Запада.

Кирилл Озимко
Украина.ру
Заглавное фото: Sputnik