В истории отечественного книжного дела не было фигуры более популярной и известной, чем Сытин. За время своей деятельности он – человек с тремя классами образования – издал различных книг общим тиражом 500 (!) миллионов экземпляров. По отчетам Русского отдела Всемирной Лейпцигской выставки, каждый четвертый из выходивших в России перед Октябрьской революцией томов был связан с его именем.

Дети учились читать по азбукам и букварям Сытина, взрослые знакомились с произведениями Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова и других русских писателей по его изданиям. Российские интеллигенты отдавали должное его просветительскому дару, желанию «осветить лучом света знаний» миллионы россиян. «Всю свою жизнь я верил и верю в силу, которая помогала мне преодолевать все тяготы жизни,– писал Сытин. –Я верю в будущее русского просвещения, в русского человека, в силу света и знания... Мечта моя – чтобы народ имел доступную по цене, понятную, здоровую, полезную книгу».

…Этот увенчанный многочисленными наградами человек родился 24 января (5 февраля) 1951 года в селе Гнездниково Костромской губернии, в крестьянской семье. Подростком приехал в Москву в поисках лучшей жизни. Знакомый купец снабдил Сытина рекомендательным письмом к владельцу книжной лавки у Ильинских ворот Петру Шарапову.

Когда Иван явился на место службы, его напутствовал приказчик: «Себя не жалей, работай – не ленись, раньше вставай, позднее ложись. Служи всем; будь самым малым, чтобы быть большим».

Потом пришел хозяин и добавил: «Служи честно и усердно – будет хорошо». Иван низко поклонился и встал на указанное место… к двери.

Тогда Сытин едва ли мечтал о солидных свершениях. 14-летнему сыну волостного писаря хотелось лишь заработать деньжат, чтобы иметь свой угол, прикупить одежи да поесть досыта. «Моя обязанность была быть "мальчиком", – вспоминал Сытин. – Вся самая черная работа по дому лежала на мне: вечером я должен был чистить хозяину и приказчикам сапоги и калоши, чистить ножи и вилки, накрывать приказчикам на стол и подавать кушанье; утром – приносить с бассейна воду, из сарая – дрова, выносить на помойку лохань и отбросы, ходить на рынок за говядиной, молоком и другими продуктами…»

Сытин исполнял поручения быстро и умело. Через год он был уже камердинером хозяина, служил в его доме и допускался в древнюю молельню счищать пыль, чистить серебряные и золотые части риз и лампад. Приходилось ему слушать и поучения хозяина: «Видишь, какая пред тобой благодать Господня! Это – образ Царицы Небесной, написан евангелистом Лукой. А это Иоанн Богослов, писанный Андреем Рублевым…»

Шарапов советовал Ивану читать для души и сердца книги Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Петра Могилы. Они учили чистоте, милосердию, наставляли, как избегать соблазнов и грехопадений. Хозяин позволил Сытину жечь свечи до 10 часов вечера, но при этом следить, чтобы растаявший воск не испортил древние книги, представлявшие немалую ценность.

Через несколько лет Сытину уже доверяли торговать в лавке хозяина –божественными картинами, житиями святых, сказками, песенниками, предсказаниями. Дело спорилось, но своего товара не хватало, и офени скупали для Шарапова недостающий товар у других лавочников.

Хозяин проникся расположением к Ивану. Своих детей у Шарапова не было, и потому он радел о Сытине, видя в нем трудолюбие и смекалку. Петр Николаевич был спокоен и за свои деньги, ибо знал, что помощник в чужой карман не залезет. Не раз ему повторял: «Работай, хлопочи, всё твое будет. Я передам тебе лавку по духовному завещанию…»

Однако свое обещание Шарапов не выполнил. «Ты, брат, неугомонный. Дух у тебя строптивый, требовательный, – сказал он как-то. – Ты будешь всё дальше и дальше шагать. Но мне это уже не под силу. Лучше разойдемся. Открывай свою лавку, я тебе помогу…»

К тому времени Сытин завел семью, женившись на купеческой дочери Евдокии Соколовой. Пришло время становиться на ноги, заводить свое предприятие. И Сытин, взяв кредит, купил литографскую машину, открыл печатную мастерскую на Воронухиной горе близ Дорогомиловского моста. А вскоре он провернул выгодное дело. Иван Дмитриевич вспоминал:

«В день объявления войны (с Турцией – Авт.), в апреле 1877 года, я побежал на Кузнецкий Мост, купил карту Бессарабии и Румынии и велел мастеру в течение ночи скопировать часть карты, с обозначением места, где наши войска перешли через Прут. В 5 ч. утра карта была готова и пущена в машину с надписью: "Для читателей газет. Пособие". Карта была моментально распродана. По мере движения войск изменялась и карта. В течение трех месяцев я торговал один. Никто не думал мне мешать. Конкурентов вообще было мало. Другие торговцы на риск не шли. На улучшение производства затрат не делали.

Я в своем начинающемся деле поступал по-новому: приглашал способных рисовальщиков и преданных делу печатников, платил им дороже, но требовал и лучшей работы, изучал вкусы народа. Результаты были блестящие. Мои народные картины были самые ходкие. Купцы торговались со мной в количестве, а не в цене. Для всех товару не хватало».

Литографическая продукция Сытина – лубочные календари, гадательные таблицы, листки и книжки – пользовалась успехом главным образом у сельских жителей. В 80-90-х годах XIX столетия он стал монополистом в этой сфере, странствующие торговцы поголовно назывались «сытинские офени».

Сытин обладал живым, пытливым умом, практической сметкой, чуткостью ко всему новому, полезному. Деньги лились в его карман изрядные, но ему хотелось, чтобы россияне не только предавались праздным заботам, но и узнавали бы нечто новое, приятное для ума и сердца. Для этого нужно было приохотить их к чтению, а неграмотных, которых было немало на просторах Российской империи, научить читать.

В 1887 году, к 50-летию со дня смерти Александра Пушкина, Иван Дмитриевич издал 900-страничный том славного поэта невиданным по тем временам огромным тиражом – в один миллион экземпляров. И ведь разошлась книга!

Вслед за внушительным фолиантом Пушкина Сытин выпустил такой же объемистый том произведений Николая Гоголя – и тоже с успехом. Затем на прилавках книжных магазинов стали появляться книги русских писателей – Николая Лескова, Всеволода Гаршина, Владимира Короленко, Антона Чехова. И – зарубежных: Мигеля де Сервантеса, Даниэля Дефо, Джека Лондона, Вальтера Скотта, Жюля Верна и других популярных авторов. Стоит заметить, что все книги были недорогими, доступными читателям даже со скудным заработком.

Писательница Маргарита Ямщикова, творившая под псевдонимом Ал. Алтаев, писала о Сытине: «Один из самых крупных капиталистов, не только необразованный, но и совершенно безграмотно пишущий, он поднимался до самых высот понимания значения культуры, тонко разбирался в значимости "мудреных" книг, мечтал о всеобщем образовании, развивал гигантские планы, одним взмахом приобретал такие предприятия, как "Нива", издания которой были неотъемлемой принадлежностью каждой семьи, залетая в самые отдаленные уголки страны…»

Кроме книг Сытин издавал журналы – в частности, «Вокруг света», выходящий до сих пор – и газеты. Одним из самых авторитетных изданий было «Русское слово» с Власом Дорошевичем во главе. После Февральской революции тираж газеты взлетел до невиданных высот – одного миллиона 200 тысяч экземпляров! По воскресеньям выходило приложение к газете – художественно-литературный журнал «Искры».

«И.Д. Сытин не вмешивался в распорядки редакции, – писал Владимир Гиляровский в книге "Москва газетная". – Редактором был утвержден его зять, Ф.И. Благов, доктор по профессии, не занимавшийся практикой, человек весьма милый и скромный, не мешавший ему делать всё, что он хочет. В.М. Дорошевич, с титулом "короля фельетонистов" и прекрасный редактор, развернулся вовсю. Увеличил до небывалых размеров гонорары сотрудникам, ввел строжайшую дисциплину в редакции и положительно неслыханные в Москве порядки, должно быть, по примеру парижских и лондонских изданий, которые он осматривал во время своих частых поездок за границу».

Возле кабинета главного редактора стоял дежурный, и никто без разрешения Дорошевича не мог туда войти – даже сам Сытин. А вот Гиляровский был на особом положении: «Я, кажется, был одним из немногих, который входил к нему без доклада даже в то время, когда он пишет свой фельетон с короткими строчками и бесчисленными точками, Видя, что В.М. Дорошевич занят, я молча ложился на диван или читал газеты. Напишет он страницу, прочтет мне, позвонит и посылает в набор. У нас была безоблачная дружба»…

Интересно, что с деятельностью издателя была связана биография Сергея Есенина. В начале 1913 года еще никому не известный молодой человек нанялся грузчиком в экспедицию типографии «Товарищества И.Д. Сытина». Позже Есенин стал подчитчиком – помощником корректора. В типографии начался его служебный роман. Возлюбленной поэта стала корректор Анна Изряднова.

«Ко мне он очень привязался, читал стихи, – вспоминала она. – Требователен был ужасно, не велел даже с женщинами разговаривать – они нехорошие. Посещали мы с ним университет Шанявского. Всё свободное время читал, жалованье тратил на книги, журналы, нисколько не думая, как жить….»

В 1916 году в России отмечалось 50-летие деятельности Сытина. К тому времени он был не только крупнейшим издателем, но и владельцем огромной сети книжных магазинов в России – от Варшавы до Иркутска.

На торжестве Иван Дмитриевич был оживлен, делился замыслами. В частности, он хотел открыть в Белокаменной «Дом книги», планировал построить писчебумажную фабрику под Москвой, при ней – городок печатников, в котором были бы свои школы, больницы, почта, телеграф, театр и церковь. Еще одна замечательная идея Сытина – создание Всероссийской сети газет с собственными типографиями, телефонно-телеграфной связью и агентством новостей.

К юбилею Сытина вышла книга поздравлений и благодарственных откликов – «Полвека для книги. 1866-1916». В ее создании приняли участие почти двести авторитетных авторов – представителей науки, литературы, искусства, общественных деятелей. «В истории русской общественности еще не было примера столь продолжительной и плодотворной работы, – писал Максим Горький. –Мы хотели бы, чтобы эта прекрасная работа продолжалась бесконечно, с такой же энергией и всё более расширяясь…»

Увы, несметная издательская империя Сытина вскоре рухнула под ураганом Октябрьской революции. Все ее предприятия были национализированы. И хотя Советская власть подрядила Ивана Дмитриевича на государственную работу, служить книге ему становилось всё труднее.

Сытину предложили возглавить Госиздат, но Иван Дмитриевич отказался, сославшись на «малограмотность». А должность консультанта он принял.

Сытин старел, но по-прежнему мечтал о работе и с горечью наблюдал, как понемногу ветшают и умирают созданные им за полвека предприятия. Впрочем, Иван Дмитриевич не мог не видеть, какими высокими темпами развивается издательское дело в Советском Союзе, сколько нужных и полезных книг выходит из типографий страны. Старик тосковал и радовался…

Валерий Бурт
Специально для «Столетия»