Трагедию, которая произошла в казанской гимназии № 175, по просьбе журнала «Фома» прокомментировал руководитель Центра кризисной психологии при Патриаршем подворье — храме Воскресения Христова на Семёновской, человек с опытом работы в том числе оперативником в системе МВД Михаил Хасьминский.

В чем коренная причина этого и всякого подобного инцидента? Неблагополучие в душе человека. Происходит нечто непредвиденное — и человек «срывается» в агрессию против окружающих. Точно так же он может уйти и в аутоагрессию, нанести повреждения, увечья самому себе или даже покончить с собой. С технической точки зрения нет большой разницы, в какую сторону будет направлена агрессия такого человека: его выбор часто определяется тем, что сейчас больше «пиарят» в СМИ и соцсетях, что «моднее». Проблема в состоянии души человека, а состояние души зависит  в первую очередь от того, как человек думает, как он умеет преодолевать кризисы, какое у него мировоззрение.

В разное  время всегда и со всеми случаются тяжелые события: умирают родители, предают друзья, кто-то несправедливо к человеку относится. Все это было всегда, а вот «колумбайн»* был не всегда («Колумбайн» — название школы в американском штате Колорадо, где в 1999 году два ученика-подростка расстреляли из огнестрельного оружия 12 детей и одного учителя, после чего застрелились сами. С тех пор «колумбайном» стали называть все подобные инциденты. — Прим. ред.). И тут, безусловно, прямая связь с мировоззрением. Например, православный человек или мусульманин (традиционный  ислам, а не секта), если они по-настоящему знают свою веру и живут ей, оказавшись в кризисной ситуации, поймут, что для чего-то эти страдания им нужны, что, проходя через испытания, они станут крепче. А человек с дезадаптивным мировоззрением с высокой вероятностью «уйдет» в деструктивное поведение. Потому что он привык видеть себя с “короной” на голове, привык считать, что он вправе решать вопросы жизни и смерти других людей. Потому что он человек инфантильный, безответственный, эгоистичный. Именно эти факторы формируют деструктивную личность: и «колумбайнера», и самоубийцу, и наркомана, и алкоголика, и пропагандиста криминальной субкультуры.

Все это происходит из-за того, что в основе воспитания сегодня нет традиционной системы ценностей. Мы постоянно говорим о правах детей, причем чем дальше, тем больше становится этих прав. А об обязанностях — почти не говорим. И это приводит к перекосу всей системы ценностей.

Человек воспитывается таким образом, что он может начать думать о себе совершенно неадекватно: ему кажется, что он «пуп земли» или даже бог, что никто ему не указ. Скажем, двести лет назад детей учили сначала подчинению старшим, во всем прослеживалась иерархия, «корону» сбивали еще прежде, чем она успевала прирасти к голове. Православный человек бывал на исповеди, учился видеть свои несовершенства, преодолевать свою животную природу. В его распоряжении имелись для этого и ресурсы, и технологии, и примеры того, «как правильно». Он знал, что есть такие нормы и правила, через которые переступать — нельзя.

Права у человека появлялись только вместе с обязанностями, полномочия — по мере того, как человек начинал нести ответственность за свои слова и поступки. Человек становился из «рядового» «генералом» постепенно, взрослея, приучаясь отвечать и за себя, и за свою семью. А сейчас дети уже — «генералы».

Это проблема всей современной воспитательной системы, которая потворствует выращиванию инфантильных эгоистов с «короной» на голове, без какого-либо системного восприятия жизни, без опыта преодоления трудностей. Людей, склонных к деструктивному поведению.

Признаки, которые я назвал, конечно, не специфические, но именно они свидетельствуют о коренном душевном неблагополучии значительной части сегодняшних подростков. А дальше — у кого как сложится: кто-то из них может стать «колумбайнером», кто-то алкоголиком, а кто-то, может быть, пройдет через тяжелый кризис и выработает нормальное традиционное мировоззрение, но это очень сложно: значение воспитания осознано очень слабо, и одновременно в массовых коммуникациях прекрасно себя чувствуют самые разнообразные деструктивные центры влияния. У нас реальное серьезное экспертное сообщество по борьбе с этим деструктивом не сформировано. Вопрос о том, закрывать или не закрывать ту или иную страшную по своему содержанию страницу в Интернете, вынуждены решать простые модераторы соцсетей, которые не могут по определению разбираться в теме на должном уровне. Мы оставляем детей и подростков один на один с этим страшным явлением. Это очень опасно.

Сейчас, вероятно, начнут выяснять, кто виноват в случившемся в Казани. Родители? Охранники в школе? Или, может, психиатр, который незадолго  до этого   освидетельствовал этого парня?..

Но как психиатр за десять минут осмотра может обнаружить в молодом человеке какие-то глубинные наклонности, если пришедший к нему не в остром психозе? И психиатр ли виноват в том, что у нас оказалась демонтирована вся система детской психиатрии, что по сути исчезла даже такая специальность — «детский психиатр»?

И сможет ли школьный охранник остановить «колумбайнера», если даже полицейским запрещено применять силу против подростков? Да и где гарантии, что такой «стрелок» не объявится где-нибудь, где охраны просто нет, например, на детской площадке?..  

Мы  думаем что тестирование   поможет  все увидеть? Надо сказать, что у конкретных «колумбайнеров», как правило, нет никаких «особых признаков»: человек может даже не думать о том, что завтра у него что-то случится и он схватится за оружие. Никакие тесты не дадут глубокого понимания того, что происходит в душе человека, не позволят «влезть человеку в голову». Даже компьютерная томография не дает полного представления о процессах, происходящих в головном мозге человека, а мы хотим, чтобы адекватную картину душевной жизни подростка дали какие-то опросники, на которые без ошибок обычно ответит любой, кто «включит» голову!

СМИ транслируют глупости про то, что вот мы сейчас наладим тестирование, усилим охрану школ — и «все будет хорошо».

Но если у человека в душе кавардак; если он считает, что убийство — допустимо; если его так воспитали в определенных группах, соцсетях и играх, что у него добро поменялось местами со злом, то никакая охрана, никакие тесты не помогут.

Прекрасно сказал член-корреспондент РАН по Отделению медицинских наук Олег Иванович Аполихин: есть сотни способов бороться с плесенью, но бороться надо с сыростью. Вот бороться с сыростью у нас пока, к сожалению, не получается. А эта борьба предполагает первичную профилактику — прививание человеку правильного мировоззрения, которое упирается в том числе и в вопросы миссионерства и воспитания человека в вере. К примеру, среди суицидентов (Суицидент — человек, предпринявший попытку покончить с собой. — Прим. ред.) я ни разу не видел ни одного настоящего православного человека.

К счастью, в России есть специалисты, которые предотвращают «колумбайны». Я знаю несколько случаев, когда они вовремя подключились, и уже запланированные инциденты не произошли — например, в Саратове, в Волгограде. Но предотвратить все — невозможно. И самое главное, зачастую таких специалистов не слушают или слушают вполуха. Один мой друг — эксперт как раз в этой области — выступает в регионах, предупреждает, насколько высоки риски деструктивного поведения подростков, обучает этого избегать, но от отдельных чиновников он слышал, что им это не грозит, у них мощная система безопасности.  

Всем хочется простых и быстрых решений. Но проблема деструктивного поведения не решается простыми внешними мерами. К сожалению, сейчас я вижу в нашем обществе недопонимание сложности этой проблемы, того, насколько крепко она увязана с системно организованным воспитанием, с мировоззрением, с разработкой национальной идеологии, чтобы подросток мог найти ответ на вопрос: «Кем мне становиться? И для чего?»

Обязательно нужно, чтобы мы воспитывали в человеке образ Божий, а не потакали его животному началу. Но никакие тесты с этой задачей не справятся. А пока мы надеемся на тесты и школьные системы безопасности, боюсь, нам не миновать повторения таких инцидентов.

Источник