«Татьяна Васильева взяла мужа измором», – статью с таким названием, републикуемую сегодня в Блоге Мужчины, который пишет, посвятило 70-летнему юбилею знаменитости Информационное агентство МАНГАЗЕЯ.

«Я поняла, что вполне могу обходиться без сильного пола. Я сама уже могу себя назвать этим полом», – признается Татьяна Васильева. В канун 70-летия актрисы, которое она отметит 28 февраля, мы вспомнили, что Татьяна Григорьевна действительно совершала поступки, на которые отважится только сильный духом.

Выйти из угла

«Я не должна была стать актрисой, – признается Татьяна Васильева (в девичестве Ицыкович). – Я же росла невероятно закомплексованной девочкой. Стоило учительнице сказать: «Ицыкович, к доске», – как я покрывалась сыпью, пятнами, всем, чем только можно покрыться на нервной почве. Это была неловкость от самой себя, от того, что я существую. В школе на меня никто не обращал внимания. Я плохо училась, всегда сидела на последней парте, на переменах стояла в уголке. Большая, длинная, никому не нужная... А потом у меня возник вопрос: «Сколько я буду так стоять? И зачем тогда жить?» И я порезала себе палец бритвой и кровью написала в дневнике, где были одни «двойки»: «Я буду актрисой». Записалась в разные студии: в литературную, в кружок художественного слова, сценического движения. Они находились в разных концах Ленинграда, и я самостоятельно ездила туда после школы. Во мне жило сумасшедшее желание заниматься творчеством. И в старших классах я сумела перебороть в себе стеснительность и завоевать очки у одноклассников. Я их смешила, читала стихи. Даже отличники стали считать меня человеком».

Поступить без зуба

В Школу-студию МХАТ Васильева поступила с первого раза, но для этого потребовалось изрядное присутствие духа. «К нам в Ленинград приехали набирать курс величайшие педагоги, которые еще у Станиславского учились. И я прошла три тура сразу. А на четвертый тур нужно было ехать в Москву, – вспоминает она. – И тут случилась трагедия. За несколько дней до отъезда я пришла на день рождения к подружке. Они жили зажиточно – у них по праздникам была колбаса. Я схватила кусок – не знала тогда, что есть такая колбаса, которую не разжевать просто, – и пропихнула в себя вместе с передним зубом...» Таня кинулась срочно заказывать протез. «Вместо зуба получилось что-то черное, большое, с крючками по бокам, – с ужасом вспоминает она. – В рот этот каркас было не спрятать, в зеркало я не стала даже смотреть, чтобы не расстраиваться. Главное – разговаривать было плохо, но можно. В Москве я читала стихотворение «Белеет парус одинокий». Там есть слова «ветер свищет». Зачем я читала так эмоционально, не знаю, но в этом месте почему-то особенно заводилась. И теряла зуб. И начинала читать снова. Было три попытки – представляете, какой позор? Комиссия говорит: «Может быть, вы лучше станцуете? У вас ничего за это время с ногами не случилось?» Аккомпаниаторша играла что-то из «Кармен», очень быстро, и я убыстрялась, пока не побежала. Бегу по кругу и смотрю, как комиссия вся слилась в одну линию и хохочет. До меня дошло, что они смеются надо мной. А еще дошло, что меня приняли».

Сделать любимому предложение

«Никто из них не собирался на мне жениться. Я их добивалась – и того, и другого. Я их женила на себе, а потом побросала», – говорит Татьяна Григорьевна о своих мужьях. На первом курсе она полюбила своего однокурсника Анатолия Васильева. «У него были черные волосы и глаза такой синевы, что даже когда его хотели описать, говорили: «Ну этот – синие глаза!» – вспоминает актриса. – Но он не обращал на меня никакого внимания, только ходил смотреть Москву, а я ходила следом, стирала ноги себе. Любил он мою однокурсницу Катю Градову, очень красивую девушку. А женился на мне. Я его измором взяла». Татьяна Григорьевна признается, что в конце концов Васильев обратил на нее внимание, потому что она была смешной, а он очень любил посмеяться. Правда, через несколько лет Анатолию стало не до смеха: Татьяна безумно влюбилась в актера Георгия Мартиросяна, с которым они играли супругов в театре, и, прихватив маленького сына Филиппа, ушла к нему. Но этот брак не принес актрисе счастья, несмотря на рождение дочери Лизы, – уж очень Татьяна ревновала красавца-мужа. В итоге они расстались. «В моей жизни не было помощников-мужчин, – признается сейчас актриса. – Обоих мужей тащила на себе. Мне нельзя влюбляться, я тут же начинаю брать на себя всё: содержание мужа, детей. Я умею любить, как никто другой. Только это никому не надо. Это такая любовь, которая… пугает мужиков».

Оставить Театр ради мужа

Татьяна Васильева много лет оставалась ведущей актрисой Театра сатиры, где у нее были главные роли и выдающаяся поклонница – возлюбленная Маяковского Лиля Брик. «Она после спектаклей такие корзины цветов мне присылала, что я не знала, куда от стыда деться. Андрею Миронову по три гвоздички дарили, а у моих ног целые клумбы», – вспоминает Татьяна Григорьевна. Впрочем, актриса от всего этого с легкостью отказалась ради второго мужа. «Когда я вышла замуж за Мартиросяна, попросила, чтобы его взяли в труппу театра, – рассказывает она. – Он играл там достаточно много ролей, но не был на окладе. Мы жили тогда фактически на одну мою зарплату – рублей шестьдесят. Я попросила за мужа, а мне сказали, что в труппу его не возьмут. «Хорошо, – говорю, – тогда мы оба уйдем». Написала заявление, думала, мне его обратно принесут, попросят остаться, но никто не стал меня удерживать. А потом мы как-то сидели на скамейке с Наташей Селезневой, и вдруг Гончаров мимо идет. Наташа кричит ему: «Андрей Александрович, вам хорошие артистки не нужны? Вот Танька сидит, ее Плучек из театра выгнал». Он отвечает, что очень нужны. И тут я выдаю: «Но я с мужем». Он: «Значит, берем с мужем». И через два дня мы уже были артистами Театра имени Маяковского».

Выручить голого Гаркалина

Поработать Васильевой довелось в разных театрах, а любимый партнер у нее, пожалуй, был один – Валерий Гаркалин. Вместе они пережили многое. «Играли спектакль «Все-все-все», – вспоминает актриса. – Там была сцена, в которой мы с Гаркалиным раздеваемся. Валера – догола, оставаясь в носках и ботинках. А я – в белье нижнем. И в темноте только фонариком высвечиваю, чтобы было понятно, что мужчина голый. Бегаем в темноте по сцене. И вдруг… врубается полный свет: в зале, на сцене – везде! Я мигом заслоняю собой голого Валеру и спиной толкаю его. А сзади стоял ящик с битыми бутылками (по сюжету, героиня, бедная женщина, сдавала бутылки). И он плюхается голым задом на эти бутылки! А я, не растерявшись, сверху на него сажусь. Боже, что он говорил мне в спину – он же сидел на битом стекле… Кое-как доиграли. Потом выяснилось, что по театру шел пожарный, увидел, что нигде свет не горит, и дернул рубильник...»

Победить рост и возраст

Татьяна Григорьевна привыкла бороться со своей внешностью. Сначала с высоким ростом. «Проблема в том, что почти все партнеры ниже меня, – вздыхает она. – На сцене я всё время была в тапочках, никаких каблуков, а размер ноги у меня, между прочим, 42-й! И эти большие белые тапочки на мне смотрелись, как лыжи. А моим партнерам, наоборот, делали специальную обувь на каблуках». Потом добавилась борьба с весом и возрастом. Васильева не только неоднократно прибегала к услугам пластических хирургов. «Я не могу толстеть, потому что не хочу оскорблять сцену. Так что тренируюсь ежедневно, минимум полтора часа, – признается она. – Не делаю исключений, даже когда выезжаю на гастроли и съемки. В моем райдере есть два обязательных пункта: кефир и тренажерный зал. И слежу за своим питанием. На завтрак – чай, на обед – гречка или рис с овощами, вечером – кефир. На ночь наношу на лицо столько крема, что приходится спать на затылке, – я вся в этом креме. Безошибочное средство – крем «Зорька». Я его в зоомагазине покупаю. Он очень жирный, для вымени коровы, чтобы оно не трескалось». Зато свое семидесятилетие актриса встречает в отличной форме.